Автор этого альбома называет его "сборником звучечков". Используемые им звуки действительно кажутся маленькими и игрушечными, будто сыгранными на детских инструментах (вероятно, они тут действительно присутствуют). Здесь также много "немузыкальных" звуков с самыми разными тембрами, а также электронных дроунов и глитчей. В каждый момент происходит множество микрособытий, работающих на создание общей целостной картины. Это вполне себе эмбиент и музыка окружения, но не в привычном смысле - вместо выстраивания гладких и плавных текстур здесь постоянно что-то шуршит, потрескивает и постукивает. Но конечный эффект получается родственным классическому эмбиентному минимализму, хоть эта музыка и требует от слушателя чуть большей работы. Результат того стоит.
К рекомендацию музыканта включать запись не в наушниках, с возможностью примешивания к ней посторонних звуков, тоже стоит прислушаться - кто знает, как она раскроется в новой обстановке. В случае с ней любую интерпретацию можно считать верной.
Автор этого альбома называет его "сборником звучечков". Используемые им звуки действительно кажутся маленькими и игрушечными, будто сыгранными на детских инструментах (вероятно, они тут действительно присутствуют). Здесь также много "немузыкальных" звуков с самыми разными тембрами, а также электронных дроунов и глитчей. В каждый момент происходит множество микрособытий, работающих на создание общей целостной картины. Это вполне себе эмбиент и музыка окружения, но не в привычном смысле - вместо выстраивания гладких и плавных текстур здесь постоянно что-то шуршит, потрескивает и постукивает. Но конечный эффект получается родственным классическому эмбиентному минимализму, хоть эта музыка и требует от слушателя чуть большей работы. Результат того стоит.
К рекомендацию музыканта включать запись не в наушниках, с возможностью примешивания к ней посторонних звуков, тоже стоит прислушаться - кто знает, как она раскроется в новой обстановке. В случае с ней любую интерпретацию можно считать верной.
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war.
from us
