Самое то посреди ночи порассуждать о редкостной книжке «Страшные сказки» (М.: Бобок, 1994). У букинистов ее сыщешь навряд ли — по сообщению автора, Сергея Долженко, тираж погиб по вине типографщиков, спасенные экземпляры давным-давно разошлись. Хорошо хоть, в РГБ есть обязательный экземпляр.
Подзаголовок книги, «сборник русского городского демонологического фольклора последней четверти XX века», присобачен для отвода глаз. На деле это вполне авторские работы на стыке пионерских страшилок, народных быличек и литературных ужасов. Жанр это сложный — очень важно не испортить его ненужным психологизмом и украшательствами, сохранить голую структуру действий: «пришел, увидел, испугался, умер», и чтобы читалось достоверно и осмысленно, чтобы самые чудовищные невозможные вещи не требовали объяснений и казались естественными. Многие новеллы сборника в этом смысле блестяще удались.
Например, до боли реалистичный сюжет: почтальоны приходит к убитым горем матерям погибших срочников и приносит письмо, дескать, живы они, только служат на секретном объекте. Матери хватаются за надежду: хоронили-то в закрытом гробу, и кто его знает, кого. Платят немыслимые деньги, только чтобы им встречу с сыновьями устроили. Им и устраивают — привозят на кладбище и бросают в могилы.
Или еще прекрасно — как чуть не замерзший с пьяных глаз дядька добредает-таки до дома, а там мертвецы штабелями. И дедушка какой-то приятный предлагает не пугаться и накатить. Слово за слово, оказывается, что он город от погибших таким образом очищает. А дядька, стало быть, тоже на самом деле никуда не дошел, в траншее лежит, замерзает.
Интересно, кстати, как коллеги по жанру Долженко и Петрушевская, не сговариваясь, использовали общий мотив «заражения квартиры смертью». У Сергея Геннадьича в доме, где произошло убийство, новая хозяйка «открывает кран, а оттуда толстой струей хлынула красноватая жидкость. <…> вода была с настоящей кровью и пахла она как кровь». А у Людмилы Стефанны муж-женоубийца видит, что «из крана торчит палец с маникюром».
В некоторых, редких случаях удельный вес фольклорного материала выше среднего — например, в истории про черное пятно в квартире. Сперва сюжет развивается классически: вот семья заселилась в квартиру с пятном, вот поочередно мать и дочка пытались пятно оттереть, а оно только росло, вот обе по очереди пропали. Добавка от Сергея Геннадьича, казалось бы, некрупная, но очень точная: «Лежит [отец] ночью в постели, ворочается, заснуть не может, голоса его беспокоят: — Спаси нас, вытащи отсюда! — плачут и умоляют жена и дочь. И так явственно он их слышит, особенно если к черному пятну ближе подойти. День отец из квартиры не выходит, два, неделю, сидит у черного пятна, никак понять не может, куда они пропали и как их оттуда выручить. А голоса жены и дочки все слабей, слабей…»
И от этой беспомощности становится страшнее и тоскливее, чем от обычной для страшилок геройской концовки — что пришел милиционер в засаду, среди ночи на него из пятна рука полезла, он выстрелил, и пятно исчезло.
Вообще и кстати говоря, было бы очень замечательно собрать хрестоматию олитературенных страшилок — чтобы там, помимо названных, были Шарапов, Роньшин, «Синий фонарь» Пелевина и «Синие нитки» Масодова, да даже и из нелюбимой мною «Школы ужасов» Остера один рассказик можно выцарапать. Возможно, займусь как-нибудь — а вы, если знаете короткие авторские тексты, которые явно отсылают к страшильной традиции, посоветуйте, пожалуйста.
И дай Бог, это не последний пост про продукцию издательства «Бобок» — на днях должна прийти на почту стопка из 20 одноименных альманахов «комической, фантасмагорической и мистификационной литературы», а там и еще чего-нибудь подкуплю. И про «Страшные сказки», надеюсь, поподробнее и с привлечением допматериалов выскажусь. Доброй ночи, сладких снов!
Самое то посреди ночи порассуждать о редкостной книжке «Страшные сказки» (М.: Бобок, 1994). У букинистов ее сыщешь навряд ли — по сообщению автора, Сергея Долженко, тираж погиб по вине типографщиков, спасенные экземпляры давным-давно разошлись. Хорошо хоть, в РГБ есть обязательный экземпляр.
Подзаголовок книги, «сборник русского городского демонологического фольклора последней четверти XX века», присобачен для отвода глаз. На деле это вполне авторские работы на стыке пионерских страшилок, народных быличек и литературных ужасов. Жанр это сложный — очень важно не испортить его ненужным психологизмом и украшательствами, сохранить голую структуру действий: «пришел, увидел, испугался, умер», и чтобы читалось достоверно и осмысленно, чтобы самые чудовищные невозможные вещи не требовали объяснений и казались естественными. Многие новеллы сборника в этом смысле блестяще удались.
Например, до боли реалистичный сюжет: почтальоны приходит к убитым горем матерям погибших срочников и приносит письмо, дескать, живы они, только служат на секретном объекте. Матери хватаются за надежду: хоронили-то в закрытом гробу, и кто его знает, кого. Платят немыслимые деньги, только чтобы им встречу с сыновьями устроили. Им и устраивают — привозят на кладбище и бросают в могилы.
Или еще прекрасно — как чуть не замерзший с пьяных глаз дядька добредает-таки до дома, а там мертвецы штабелями. И дедушка какой-то приятный предлагает не пугаться и накатить. Слово за слово, оказывается, что он город от погибших таким образом очищает. А дядька, стало быть, тоже на самом деле никуда не дошел, в траншее лежит, замерзает.
Интересно, кстати, как коллеги по жанру Долженко и Петрушевская, не сговариваясь, использовали общий мотив «заражения квартиры смертью». У Сергея Геннадьича в доме, где произошло убийство, новая хозяйка «открывает кран, а оттуда толстой струей хлынула красноватая жидкость. <…> вода была с настоящей кровью и пахла она как кровь». А у Людмилы Стефанны муж-женоубийца видит, что «из крана торчит палец с маникюром».
В некоторых, редких случаях удельный вес фольклорного материала выше среднего — например, в истории про черное пятно в квартире. Сперва сюжет развивается классически: вот семья заселилась в квартиру с пятном, вот поочередно мать и дочка пытались пятно оттереть, а оно только росло, вот обе по очереди пропали. Добавка от Сергея Геннадьича, казалось бы, некрупная, но очень точная: «Лежит [отец] ночью в постели, ворочается, заснуть не может, голоса его беспокоят: — Спаси нас, вытащи отсюда! — плачут и умоляют жена и дочь. И так явственно он их слышит, особенно если к черному пятну ближе подойти. День отец из квартиры не выходит, два, неделю, сидит у черного пятна, никак понять не может, куда они пропали и как их оттуда выручить. А голоса жены и дочки все слабей, слабей…»
И от этой беспомощности становится страшнее и тоскливее, чем от обычной для страшилок геройской концовки — что пришел милиционер в засаду, среди ночи на него из пятна рука полезла, он выстрелил, и пятно исчезло.
Вообще и кстати говоря, было бы очень замечательно собрать хрестоматию олитературенных страшилок — чтобы там, помимо названных, были Шарапов, Роньшин, «Синий фонарь» Пелевина и «Синие нитки» Масодова, да даже и из нелюбимой мною «Школы ужасов» Остера один рассказик можно выцарапать. Возможно, займусь как-нибудь — а вы, если знаете короткие авторские тексты, которые явно отсылают к страшильной традиции, посоветуйте, пожалуйста.
И дай Бог, это не последний пост про продукцию издательства «Бобок» — на днях должна прийти на почту стопка из 20 одноименных альманахов «комической, фантасмагорической и мистификационной литературы», а там и еще чего-нибудь подкуплю. И про «Страшные сказки», надеюсь, поподробнее и с привлечением допматериалов выскажусь. Доброй ночи, сладких снов!
BY я книгоноша
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added.
from us
