This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
«Американцы подчинили себе электричество, расщепили атом, подарили миру телефон и интернет. Мы заселили Дикий Запад, выиграли обе Мировые войны».
Обе сразу. И первую и вторую.
А также победили французов в 1812-м, татар на Куликовом поле, взяли Константинополь и разгромили Хазарский каганат.
Еще немного - и выкопают Атлантический океан.
В этом видео, как в капле воды, вся суть кривляющегося пошляка-шоумена, на которого кто - то и зачем - то возлагает надежды.
Обе сразу. И первую и вторую.
А также победили французов в 1812-м, татар на Куликовом поле, взяли Константинополь и разгромили Хазарский каганат.
Еще немного - и выкопают Атлантический океан.
В этом видео, как в капле воды, вся суть кривляющегося пошляка-шоумена, на которого кто - то и зачем - то возлагает надежды.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Опять клеймит. Не тот народ попался проповеднику. В храмы не все сто процентов людей ходит. Недоволен.
В принципе, все его огнедышащие проповеди можно свести к одной формуле: «Так вам и надо! Будьте вы прокляты, нечестивцы!» Можно просто выходить из алтаря, произносить эти слова, потом «аминь» и уходить.
А как тогда быть с этим: «Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию». (Рим.15:7). Тут очень важны две мысли. Первая - Христос нас принял. И это главное. «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф.2:19), мы возлюбленные дети Божии (1 Ин.3:2).
И вторая – мы должны принимать друг друга такими, какими нас принял Христос. А Он нас принял, не разбирая, какие мы есть, без предварительных условий. «Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга. Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего» (Тит.3:3-6)
То есть вся его ругань в адрес не только прихожан, но и других людей, полностью противоречит и апостолу и вообще духу Евангелия. «Жалует царь - да не жалует псарь». Как тут не вспомнить святителя Игнатия (Брянчанинова) «душепагубное актерство и печальнейшая комедия — старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований…»
А теперь о людях, которые не ходят в храмы. О том, что Церковь нее имеет языка, на котором можно понятно говорить с людьми о том, что их сегодня волнует, я говорил многократно. И не только я. Но вместо того, чтобы этот язык искать (речь не идет о том, что церковь должна подстраиваться под аудиторию), начинается хамство, апелляция к городовому: «Запугать. Заставить».
И тут важно учесть еще одну деталь. Одно из главных препятствий на пути к Церкви для очень многих людей это сам Ткачев. А также «Сорок сороков» и прочий мракобесный царьград. Именно благодаря им, их риторике, оскорблениям, заповедным глупостям, которые они производят в промышленных масштабах тысячи людей обошли храмы стороной.
Патриарх Алексий Второй говорил: «Неизвестно, кто больше загораживает дорогу к храму, кто больше отторгает, уводит людей из Церкви - многочисленные инославные проповедники, которые внимательны и ласковы к людям, или высокомерные, грубые, а иногда допускающие и хамское отношение к прихожанам наши горе церковно- и священнослужители. Я неоднократно говорил, что грубость недопустима в Церкви, от кого бы она ни исходила: от епископа или священника, диакона или стоящего за ящиком продавца».
Мне могут возразить «но к Ткачеву идут многие люди, у него десятки тысяч подписчиков и сотни тысяч просмотров».
Совершенно верно. Они идут именно к Ткачеву. И только к нему. Не к Богу. Это главное. Законы поп-культуры, когда в центре кумир, а все остальное не важно, распространились за последние годы на все сферы. Ходят на матчи не поболеть за команду, не поддержать, а полюбоваться на игрока - кумира (поэтому в фанатской среде все больше девушек). То же самое в театре (плевать, что там идет и как играют – главное, мой ненаглядный по сцене ходит) в других областях. В Церкви уже то же самое. Вечно набыченный, суровый, агрессивный, обремененный грехами мира, клянущий всех и вся «пастырь» - и умиленная паства, болельщики: «Так нас, батюшка, так! И еще!Лупи нас! Нерадивые мы! Пропащие! Спаси Господи за поучение».
А ведь сто раз сказано и сотни лет назад и теперь, что священник должен приводить людей к Богу, а не к самому себе, что он должен быть проводником благодати Божией, а не своих собственных идей, он должен собирать людей вокруг Христа, вокруг храма и Евхаристии, а не вокруг себя. Его главная задача - привести человека ко Христу; «когда же человек встретит Христа в своем личном опыте, священник должен отступить в тень и не заслонять собой Господа» (с)
Куда там «отступить».
Стоит на пути - не сдвинуть.
В принципе, все его огнедышащие проповеди можно свести к одной формуле: «Так вам и надо! Будьте вы прокляты, нечестивцы!» Можно просто выходить из алтаря, произносить эти слова, потом «аминь» и уходить.
А как тогда быть с этим: «Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию». (Рим.15:7). Тут очень важны две мысли. Первая - Христос нас принял. И это главное. «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф.2:19), мы возлюбленные дети Божии (1 Ин.3:2).
И вторая – мы должны принимать друг друга такими, какими нас принял Христос. А Он нас принял, не разбирая, какие мы есть, без предварительных условий. «Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга. Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего» (Тит.3:3-6)
То есть вся его ругань в адрес не только прихожан, но и других людей, полностью противоречит и апостолу и вообще духу Евангелия. «Жалует царь - да не жалует псарь». Как тут не вспомнить святителя Игнатия (Брянчанинова) «душепагубное актерство и печальнейшая комедия — старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований…»
А теперь о людях, которые не ходят в храмы. О том, что Церковь нее имеет языка, на котором можно понятно говорить с людьми о том, что их сегодня волнует, я говорил многократно. И не только я. Но вместо того, чтобы этот язык искать (речь не идет о том, что церковь должна подстраиваться под аудиторию), начинается хамство, апелляция к городовому: «Запугать. Заставить».
И тут важно учесть еще одну деталь. Одно из главных препятствий на пути к Церкви для очень многих людей это сам Ткачев. А также «Сорок сороков» и прочий мракобесный царьград. Именно благодаря им, их риторике, оскорблениям, заповедным глупостям, которые они производят в промышленных масштабах тысячи людей обошли храмы стороной.
Патриарх Алексий Второй говорил: «Неизвестно, кто больше загораживает дорогу к храму, кто больше отторгает, уводит людей из Церкви - многочисленные инославные проповедники, которые внимательны и ласковы к людям, или высокомерные, грубые, а иногда допускающие и хамское отношение к прихожанам наши горе церковно- и священнослужители. Я неоднократно говорил, что грубость недопустима в Церкви, от кого бы она ни исходила: от епископа или священника, диакона или стоящего за ящиком продавца».
Мне могут возразить «но к Ткачеву идут многие люди, у него десятки тысяч подписчиков и сотни тысяч просмотров».
Совершенно верно. Они идут именно к Ткачеву. И только к нему. Не к Богу. Это главное. Законы поп-культуры, когда в центре кумир, а все остальное не важно, распространились за последние годы на все сферы. Ходят на матчи не поболеть за команду, не поддержать, а полюбоваться на игрока - кумира (поэтому в фанатской среде все больше девушек). То же самое в театре (плевать, что там идет и как играют – главное, мой ненаглядный по сцене ходит) в других областях. В Церкви уже то же самое. Вечно набыченный, суровый, агрессивный, обремененный грехами мира, клянущий всех и вся «пастырь» - и умиленная паства, болельщики: «Так нас, батюшка, так! И еще!Лупи нас! Нерадивые мы! Пропащие! Спаси Господи за поучение».
А ведь сто раз сказано и сотни лет назад и теперь, что священник должен приводить людей к Богу, а не к самому себе, что он должен быть проводником благодати Божией, а не своих собственных идей, он должен собирать людей вокруг Христа, вокруг храма и Евхаристии, а не вокруг себя. Его главная задача - привести человека ко Христу; «когда же человек встретит Христа в своем личном опыте, священник должен отступить в тень и не заслонять собой Господа» (с)
Куда там «отступить».
Стоит на пути - не сдвинуть.
А только мне кажется, что поток безудержного «патриотического» креатива пора останавливать принудительно?
Продолжение воспоминаний С.Волкова о священномученике Иларионе.
Характерен такой случай. В 1917 году Иларион большую часть времени проводил в Москве, принимая участие в работе Церковного Собора. Профессора и студенты Академии глубоко интересовались этими заседаниями, можно сказать, ими жили, обсуждали их, высказывая свои предположения и мнения.
До Илариона дошли слухи, что среди части профессуры идут разговоры о нежелательности восстановления патриаршества, поскольку, дескать, это будет поставлением «церковного царя» взамен свергнутого царя гражданского; что патриаршая власть будет соперничать с властью соборной, так что вместо восстановления патриаршества следует чаще собирать Соборы, а в промежуточное между ними время управлять может и Синод при условии расширения его состава. Другими словами, в Церкви предлагалось учредить нечто вроде Советов депутатов, во всяком случае, по их образу и подобию.
Тотчас же, 23 октября 1917 года, Иларион произнес в общем заседании Собора речь «Почему необходимо восстановить патриаршество?», а через день или два примчался в Академию и тем же вечером экстренно прочел лекцию на тему: «Нужно ли восстановление патриаршества в русской Церкви?». На лекцию собралось большинство профессуры и все студенты, продолжалась она около трех часов.
Конечно, она была прочитана так блестяще, как это мог сделать только Иларион: восстановление патриаршества в России было его заветным желанием, как бы смыслом его жизни, которому он отдавал все свои силы. А.Троицкий, бывший однокурсник Илариона и очевидец, рассказывал мне, что Иларион плакал во время крестного хода, когда был избран патриарх Тихон.
Обращаясь к будущему Церкви, Иларион сказал, что кончились те времена, когда в церковные дела вмешивались цари и их чиновники, среди которых были иноверцы и карьеристы, даже совершенно неверующие люди. Будущие патриархи уже не станут помышлять о неограниченной власти, над ними будет высший орган – Собор.
– Теперь наступает такое время, – говорил он, – что венец патриарший будет венцом не «царским», а, скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблем Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского...
Лекция закончилась овацией. Было ясно, что большинство присутствующих разделяет мысли докладчика, и на другой день Иларион, успокоенный, возвратился в Москву. Позднее я слышал, что он имел большое влияние в церковных делах, достиг сана архиепископа, а за твердость в вере удостоился негласного звания Илариона Великого. Погиб он в Соловках в 1929 году.
Портрет Илариона будет не полон, если не сказать несколько слов о его знаменитом келейнике, которого все звали Васькой. He имея никакого образования, он не мог в свое время нигде устроиться, прибился к Илариону, и тот из жалости взял его к себе. Другой человек был бы счастлив таким оборотом и постарался добром воздать своему благодетелю. Но Васька был не таков. Правда, Илариону он служил преданно.
Будучи «человеком не от мира сего», Иларион не умел заботиться о себе в житейском смысле. Васька заменил ему няньку. Однако это нисколько не мешало ему нещадно обкрадывать Илариона, который никогда не вникал в хозяйственные дела. Но, что было много хуже, своим поведением Васька бросал тень на чистое и благородное имя Илариона, поскольку сам он был пьяницей и неуемным на сквернословие человеком. Будучи добр до самозабвения – я редко потом встречал таких действительно добрых людей, как Иларион, – тот все это терпел и неизменно прощал Ваську.
Глаголев рассказывал мне и о похождениях Васьки после закрытия Академии, когда он с солидным капиталом покинул Илариона и сумел устроиться на гражданскую службу. Все это напоминало историю похождений Чичикова в Советской России, рассказанную М.Булгаковым и возможную, вероятно, только в обстановке тогдашней суматошной жизни. О том, каков был его конец, я не знаю.
Может быть, при своих способностях и бесцеремонности Васька вознесся до ранга крупного «руководящего работника», a может быть, испытал «чичиковский» вариант – с последующим «перевоспитанием» или же прямо «к стенке»...
Характерен такой случай. В 1917 году Иларион большую часть времени проводил в Москве, принимая участие в работе Церковного Собора. Профессора и студенты Академии глубоко интересовались этими заседаниями, можно сказать, ими жили, обсуждали их, высказывая свои предположения и мнения.
До Илариона дошли слухи, что среди части профессуры идут разговоры о нежелательности восстановления патриаршества, поскольку, дескать, это будет поставлением «церковного царя» взамен свергнутого царя гражданского; что патриаршая власть будет соперничать с властью соборной, так что вместо восстановления патриаршества следует чаще собирать Соборы, а в промежуточное между ними время управлять может и Синод при условии расширения его состава. Другими словами, в Церкви предлагалось учредить нечто вроде Советов депутатов, во всяком случае, по их образу и подобию.
Тотчас же, 23 октября 1917 года, Иларион произнес в общем заседании Собора речь «Почему необходимо восстановить патриаршество?», а через день или два примчался в Академию и тем же вечером экстренно прочел лекцию на тему: «Нужно ли восстановление патриаршества в русской Церкви?». На лекцию собралось большинство профессуры и все студенты, продолжалась она около трех часов.
Конечно, она была прочитана так блестяще, как это мог сделать только Иларион: восстановление патриаршества в России было его заветным желанием, как бы смыслом его жизни, которому он отдавал все свои силы. А.Троицкий, бывший однокурсник Илариона и очевидец, рассказывал мне, что Иларион плакал во время крестного хода, когда был избран патриарх Тихон.
Обращаясь к будущему Церкви, Иларион сказал, что кончились те времена, когда в церковные дела вмешивались цари и их чиновники, среди которых были иноверцы и карьеристы, даже совершенно неверующие люди. Будущие патриархи уже не станут помышлять о неограниченной власти, над ними будет высший орган – Собор.
– Теперь наступает такое время, – говорил он, – что венец патриарший будет венцом не «царским», а, скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблем Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского...
Лекция закончилась овацией. Было ясно, что большинство присутствующих разделяет мысли докладчика, и на другой день Иларион, успокоенный, возвратился в Москву. Позднее я слышал, что он имел большое влияние в церковных делах, достиг сана архиепископа, а за твердость в вере удостоился негласного звания Илариона Великого. Погиб он в Соловках в 1929 году.
Портрет Илариона будет не полон, если не сказать несколько слов о его знаменитом келейнике, которого все звали Васькой. He имея никакого образования, он не мог в свое время нигде устроиться, прибился к Илариону, и тот из жалости взял его к себе. Другой человек был бы счастлив таким оборотом и постарался добром воздать своему благодетелю. Но Васька был не таков. Правда, Илариону он служил преданно.
Будучи «человеком не от мира сего», Иларион не умел заботиться о себе в житейском смысле. Васька заменил ему няньку. Однако это нисколько не мешало ему нещадно обкрадывать Илариона, который никогда не вникал в хозяйственные дела. Но, что было много хуже, своим поведением Васька бросал тень на чистое и благородное имя Илариона, поскольку сам он был пьяницей и неуемным на сквернословие человеком. Будучи добр до самозабвения – я редко потом встречал таких действительно добрых людей, как Иларион, – тот все это терпел и неизменно прощал Ваську.
Глаголев рассказывал мне и о похождениях Васьки после закрытия Академии, когда он с солидным капиталом покинул Илариона и сумел устроиться на гражданскую службу. Все это напоминало историю похождений Чичикова в Советской России, рассказанную М.Булгаковым и возможную, вероятно, только в обстановке тогдашней суматошной жизни. О том, каков был его конец, я не знаю.
Может быть, при своих способностях и бесцеремонности Васька вознесся до ранга крупного «руководящего работника», a может быть, испытал «чичиковский» вариант – с последующим «перевоспитанием» или же прямо «к стенке»...
Telegram
Якеменко
Сегодня день памяти священномученика Илариона (Троицкого). Одного из тех людей, коих в изобилии дал конец 19-начала 20 века и на которых потом очень долго все держалось. И в государстве и в Церкви.
Наверное, лучшие воспоминания о нем оставил Сергей Волков…
Наверное, лучшие воспоминания о нем оставил Сергей Волков…
Завершается еще один год, год непростой, рваный, какой-то вывороченный наизнанку, но все-таки неплохой.
На Новый год принято что-нибудь желать. Давать советы и надежды. Последние странным образом оживают в Новогоднюю ночь, и все кажется, что с утра, от еще неубранного стола мы уйдем другими людьми. Боль пройдет, станет легче, что-то изменится.
А ничего не меняется…
Окружающий мир делает с людьми ужасные вещи. Всё здоровое, умное, талантливое, красивое – всё почти до единого рекрутировано этим миром в блогеры, журналисты, певцы, комментаторы, аналитики, в философы общественных ретирад. Взято и уничтожено, растлено, вытравлено. Лицемерием и лганьем стирается возраст, интересы, образ Божий и человеческий... В чистых, искренних людях истребляют мысли, мечты, надежды, молодость, способности тем, что заставляют тужиться, переживать из-за рейтинга, лайка, репоста, их принуждают участвовать в разных балаганах и учат писать, снимать, ставить, показывать другим вздор, за который через три-четыре года их станут судить страшным судом зеркала.
Талантливый человек позанимается этим всем три года и вот у него уже куцые мысли вприкуску, пустая многозначительность, вместо биографии список подписок в телеграм, сам не заметил, как стал лицемером, тусклым ничтожеством, выдающимся только в ругани, желающим только одного – быть похожим на тех, кто на экране...
Не так?
Так.
В текстах, которые мы видим вокруг, на экранах, слышим в динамиках есть что угодно, кроме смысла и жизни: суета проповедничества, скука дидактики, страсть принуждения, ужас пред ликом новизны, все сплетается в какое-то жуткое месиво, в безумный кошмар нетерпимости и менторства, от которого вырождается и умирает все живое…
И вот здесь становятся очень важны книги, а не тексты. Ведь для чего среди нас книги, что они такое? Они уравнивают всех. Всех со всеми. Богача и нищего, больного и здорового, счастливого и обездоленного. Они и только они дают возможность предпочесть вещам, предметам, явлениям их ощущения, а это не то, что ничуть не хуже, а гораздо лучше. И пусть каждый ощущает вещи по-своему. Один видит цвет, другой запах, тритий – ритм и гармонию. Главное дело книг – вносить в мир смысл и любовь. То есть свет, который дает ясно видеть предметы и явления жизни сразу со всех сторон.
Книга придает миру глубину. Но чтобы увидеть эту глубину, нужно выйти на поверхность. Как ребенок, разучиться читать, вернуть себе хотя бы ненадолго наивность и чистоту. Смотреть, слушать и молчать. И только. Книги дают нам прекрасный, великолепный мир, чтобы мы и другие знали, что такое смысл, любовь, красота и совершенство, дают все самое лучшее для нашей души, чтобы она росла и беспредельно радовала вас. И как часто именно мы все и портим.
Именно книги дают нам свободу.
Не акции, не вопли в твиттере, не протесты, не кухонный андеграунд. Книги. По-настоящему любить книги может человек только внутренне свободный, а не те, кто боятся начальства, того, что урежут ставку, которые говорят только о скандалах и улыбаются только в день жалованья. Давайте вспомним – давно ли у нас были после чтения тихие думы, прекрасные озарения, благоговения и упования, когда именно после чтения последний раз душа вспархивала, блуждала в звездной беспредельной пустоте, наслаждаясь полной свободой, а не тосковала, безжалостно задавленная житейскими проблемами?
Если этого не было – значит все зря…
Впрочем, мы не пессимисты. Стакан у нас всегда наполовину полон. И «за столом никто у нас не лишний». Мы верим, что этот год прошел не зря. Что есть что вспомнить. Прежде всего то, что жить самому очень трудно, а жить как все очень легко и выходит как-то само собой. Книги это то, что давало весь год нам возможность быть не как все.
Быть уникальными.
С Наступающим Новым годом!
На Новый год принято что-нибудь желать. Давать советы и надежды. Последние странным образом оживают в Новогоднюю ночь, и все кажется, что с утра, от еще неубранного стола мы уйдем другими людьми. Боль пройдет, станет легче, что-то изменится.
А ничего не меняется…
Окружающий мир делает с людьми ужасные вещи. Всё здоровое, умное, талантливое, красивое – всё почти до единого рекрутировано этим миром в блогеры, журналисты, певцы, комментаторы, аналитики, в философы общественных ретирад. Взято и уничтожено, растлено, вытравлено. Лицемерием и лганьем стирается возраст, интересы, образ Божий и человеческий... В чистых, искренних людях истребляют мысли, мечты, надежды, молодость, способности тем, что заставляют тужиться, переживать из-за рейтинга, лайка, репоста, их принуждают участвовать в разных балаганах и учат писать, снимать, ставить, показывать другим вздор, за который через три-четыре года их станут судить страшным судом зеркала.
Талантливый человек позанимается этим всем три года и вот у него уже куцые мысли вприкуску, пустая многозначительность, вместо биографии список подписок в телеграм, сам не заметил, как стал лицемером, тусклым ничтожеством, выдающимся только в ругани, желающим только одного – быть похожим на тех, кто на экране...
Не так?
Так.
В текстах, которые мы видим вокруг, на экранах, слышим в динамиках есть что угодно, кроме смысла и жизни: суета проповедничества, скука дидактики, страсть принуждения, ужас пред ликом новизны, все сплетается в какое-то жуткое месиво, в безумный кошмар нетерпимости и менторства, от которого вырождается и умирает все живое…
И вот здесь становятся очень важны книги, а не тексты. Ведь для чего среди нас книги, что они такое? Они уравнивают всех. Всех со всеми. Богача и нищего, больного и здорового, счастливого и обездоленного. Они и только они дают возможность предпочесть вещам, предметам, явлениям их ощущения, а это не то, что ничуть не хуже, а гораздо лучше. И пусть каждый ощущает вещи по-своему. Один видит цвет, другой запах, тритий – ритм и гармонию. Главное дело книг – вносить в мир смысл и любовь. То есть свет, который дает ясно видеть предметы и явления жизни сразу со всех сторон.
Книга придает миру глубину. Но чтобы увидеть эту глубину, нужно выйти на поверхность. Как ребенок, разучиться читать, вернуть себе хотя бы ненадолго наивность и чистоту. Смотреть, слушать и молчать. И только. Книги дают нам прекрасный, великолепный мир, чтобы мы и другие знали, что такое смысл, любовь, красота и совершенство, дают все самое лучшее для нашей души, чтобы она росла и беспредельно радовала вас. И как часто именно мы все и портим.
Именно книги дают нам свободу.
Не акции, не вопли в твиттере, не протесты, не кухонный андеграунд. Книги. По-настоящему любить книги может человек только внутренне свободный, а не те, кто боятся начальства, того, что урежут ставку, которые говорят только о скандалах и улыбаются только в день жалованья. Давайте вспомним – давно ли у нас были после чтения тихие думы, прекрасные озарения, благоговения и упования, когда именно после чтения последний раз душа вспархивала, блуждала в звездной беспредельной пустоте, наслаждаясь полной свободой, а не тосковала, безжалостно задавленная житейскими проблемами?
Если этого не было – значит все зря…
Впрочем, мы не пессимисты. Стакан у нас всегда наполовину полон. И «за столом никто у нас не лишний». Мы верим, что этот год прошел не зря. Что есть что вспомнить. Прежде всего то, что жить самому очень трудно, а жить как все очень легко и выходит как-то само собой. Книги это то, что давало весь год нам возможность быть не как все.
Быть уникальными.
С Наступающим Новым годом!
⭕️УТРО Z на СоловьёвLIVE
С 7.00 до 9.00
🎙в студии -
🔴БОРИС ЯКЕМЕНКО🔴
Сегодня в программе:
■ Ситуация на СВО.
■ Переговоры или капитуляция Украины?
■ Почему люди сходят с ума?
■ Газ как инструмент вразумления.
■ И другое:
В ГОСТЯХ:
🎄Виталий Киселев — военный эксперт, полковник ЛНР.
🎄Юрий Светов — журналист, политолог.
🎄Михаил Хорс — кандидат психологических наук.
📺Телеканал СоловьёвLIVE смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://www.group-telegram.com/SolovievLive
С 7.00 до 9.00
🎙в студии -
🔴БОРИС ЯКЕМЕНКО🔴
Сегодня в программе:
■ Ситуация на СВО.
■ Переговоры или капитуляция Украины?
■ Почему люди сходят с ума?
■ Газ как инструмент вразумления.
■ И другое:
В ГОСТЯХ:
🎄Виталий Киселев — военный эксперт, полковник ЛНР.
🎄Юрий Светов — журналист, политолог.
🎄Михаил Хорс — кандидат психологических наук.
📺Телеканал СоловьёвLIVE смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://www.group-telegram.com/SolovievLive
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Москва накануне первого фронтового Нового года.
Декабрь 1941 года.
К вопросу о том, надо ли праздновать Новый год? Напомню, провокаторы нам пытаются запретить праздники.
Посмотрите и празднуйте.
Декабрь 1941 года.
К вопросу о том, надо ли праздновать Новый год? Напомню, провокаторы нам пытаются запретить праздники.
Посмотрите и празднуйте.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
«Избранный президент Грузии Кавелашвили после инаугурации начнёт работать в резиденции, несмотря на заявления Зурабишвили о том, что она не собирается покидать президентский дворец».
Выше - инсайд из президентского дворца.
Президенты делят стул.
Куратор наблюдает.
Выше - инсайд из президентского дворца.
Президенты делят стул.
Куратор наблюдает.
Когда я читаю вот это, то всегда вспоминаю легендарный случай, как в СССР «Евгения Онегина» переводили на украинский язык.
Дошли до момента
"... Паду ли я, стрелой пронзённый, Иль мимо пролетит она..."
И перестали переводить. Ибо, кроме
"... Чи гепнусь я, дрючком продертий, Чи мимо прошпандьорить він?"
ничего у них не получалось.
Дошли до момента
"... Паду ли я, стрелой пронзённый, Иль мимо пролетит она..."
И перестали переводить. Ибо, кроме
"... Чи гепнусь я, дрючком продертий, Чи мимо прошпандьорить він?"
ничего у них не получалось.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
🔴Сегодняшнее Утро Z.
🔴Разговор о том, почему нужно непременно праздновать Новый год.
Исторические примеры присутствуют.
🔴Разговор о том, почему нужно непременно праздновать Новый год.
Исторические примеры присутствуют.
Скандальные истории с некоторыми «военблогерами», вылупившимися из украинских подвалов, тюремных камер, навербованных из шпаны и «радикалов» продолжают типологическмй ряд «деятелей без репутации» - персонажей, много лет выращивавшихся либеральной тусовкой. Людей, к которым неприложимы никакие категории – от профессиональных до моральных. Фронтменами этого направления в своё время стали содержанка Собчак и уголовник Навальный (примечательно, что их активно стали заталкивать в публичную политику почти одновременно), за ними всякая мелочь типа уголовника Яшина, Соболь и так далее.
Бесконечные скандалы, политическая (и не только) проституция, абсолютное отсутствие любых принципов и взглядов, нечистоплотность финансовая (и не только) сложились в типажи, не существующие сами по себе, а представляющие собой сумму интересов и технологий определенных групп. Эти группы, руководимые с самого верха, успешно отвлекали общественное внимание от тех или иных процессов (когда нам постоянно показывали Собчак, Навального и прочих, нужно было не обращать внимания и постараться понять, что нам в это же время НЕ показали благодаря этому маневру) или, наоборот, привлекали внимание, с их помощью делали токсичными неугодных и, наоборот, добавляли реноме тем, кто нужен. Им можно было быть какими угодно и им можно было все, потому что их не было как профессионалов и вообще людей.
Именно поэтому они успешно и долго существовали в условиях, в которых ни один другой человек не просуществовал бы и недели. Они были неуловимы в привычных политических, финансовых, экономических, моральных категориях. Им невозможно было сказать «это подло», «гадко», «низко», «нечестно», «вы лжете», «воруете», «вы провокатор» - стрелы летели в никуда, в ничто. У них не было должностей, поэтому их нечего было лишить, у них не было лица, поэтому им было нечего терять, их нельзя было унизить, заставить вспыхнуть до корней волос, крикнуть «ну это уж слишком», кисель нельзя разрезать ножом, но ему можно придать любую форму.
Именно поэтому им предлагались самые нечистоплотные схемы и комбинации, ибо для решения мутных вопросов такие типажи бесценны. Заляпанные грязью с ног до головы они участвовали в грязных делишках – ну так грязь на грязи не видна. Можно было с их помощью сварганить любую дурнопахнущую кашу, устроить какую угодно провокацию – им все Божья роса, они сублимация всех скверных качеств заказчиков.
Люди к которым не липнет репутация.
Сегодня мы видим то же самое, только такие типажи называются иначе. «Военблогеры», «военные эксперты». Разве можно прийти к целому ряду «военблогеров» и сказать: «Вы знаете, то, что вы делаете, недопустимо. Нехорошо. Подло! Мерзко!»? Разве можно позвонить многим «военным экспертам» и сказать: «Вы поступаете нечестно! Вы обманываете людей! Лжёте! Вы противоречите сами себе!» Смешно, правда? И правда, смешно так говорить с ними. Это язык, которого они не понимают.
А, значит, тактика выбрана беспроигрышная. Берешь такой типаж, надуваешь его до нужного размера ботами и рекламными восторгами и швыряешь в цель. Результат всегда хорош и предсказуем – кому-то заткнули рот, кого-то слили, этого затравили, от чего-то отвлекли, кого-то с кем-то переставили местами, что-то переделили, создали панику. Разумеется, непременно собрали копеечку.
И дело в шляпе. А, главное, для них рано или поздно обязательно найдут очень хорошее местечко. Их уже пихают на знаковые мероприятия, в разные структуры, где они ведут себя по прежнему, как уроды. Потом их начнут совать в Думу, администрации. Ведь начальству их можно не бояться. Они не воткнут нож в спину, не уйдут по принципиальным соображениям, не обидятся, не возмутятся, не хлопнут дверью.
«Ему покажешь медный грош и делай с ним что хошь».
Они бесценны.
Потому что за них не дашь и гроша.
Бесконечные скандалы, политическая (и не только) проституция, абсолютное отсутствие любых принципов и взглядов, нечистоплотность финансовая (и не только) сложились в типажи, не существующие сами по себе, а представляющие собой сумму интересов и технологий определенных групп. Эти группы, руководимые с самого верха, успешно отвлекали общественное внимание от тех или иных процессов (когда нам постоянно показывали Собчак, Навального и прочих, нужно было не обращать внимания и постараться понять, что нам в это же время НЕ показали благодаря этому маневру) или, наоборот, привлекали внимание, с их помощью делали токсичными неугодных и, наоборот, добавляли реноме тем, кто нужен. Им можно было быть какими угодно и им можно было все, потому что их не было как профессионалов и вообще людей.
Именно поэтому они успешно и долго существовали в условиях, в которых ни один другой человек не просуществовал бы и недели. Они были неуловимы в привычных политических, финансовых, экономических, моральных категориях. Им невозможно было сказать «это подло», «гадко», «низко», «нечестно», «вы лжете», «воруете», «вы провокатор» - стрелы летели в никуда, в ничто. У них не было должностей, поэтому их нечего было лишить, у них не было лица, поэтому им было нечего терять, их нельзя было унизить, заставить вспыхнуть до корней волос, крикнуть «ну это уж слишком», кисель нельзя разрезать ножом, но ему можно придать любую форму.
Именно поэтому им предлагались самые нечистоплотные схемы и комбинации, ибо для решения мутных вопросов такие типажи бесценны. Заляпанные грязью с ног до головы они участвовали в грязных делишках – ну так грязь на грязи не видна. Можно было с их помощью сварганить любую дурнопахнущую кашу, устроить какую угодно провокацию – им все Божья роса, они сублимация всех скверных качеств заказчиков.
Люди к которым не липнет репутация.
Сегодня мы видим то же самое, только такие типажи называются иначе. «Военблогеры», «военные эксперты». Разве можно прийти к целому ряду «военблогеров» и сказать: «Вы знаете, то, что вы делаете, недопустимо. Нехорошо. Подло! Мерзко!»? Разве можно позвонить многим «военным экспертам» и сказать: «Вы поступаете нечестно! Вы обманываете людей! Лжёте! Вы противоречите сами себе!» Смешно, правда? И правда, смешно так говорить с ними. Это язык, которого они не понимают.
А, значит, тактика выбрана беспроигрышная. Берешь такой типаж, надуваешь его до нужного размера ботами и рекламными восторгами и швыряешь в цель. Результат всегда хорош и предсказуем – кому-то заткнули рот, кого-то слили, этого затравили, от чего-то отвлекли, кого-то с кем-то переставили местами, что-то переделили, создали панику. Разумеется, непременно собрали копеечку.
И дело в шляпе. А, главное, для них рано или поздно обязательно найдут очень хорошее местечко. Их уже пихают на знаковые мероприятия, в разные структуры, где они ведут себя по прежнему, как уроды. Потом их начнут совать в Думу, администрации. Ведь начальству их можно не бояться. Они не воткнут нож в спину, не уйдут по принципиальным соображениям, не обидятся, не возмутятся, не хлопнут дверью.
«Ему покажешь медный грош и делай с ним что хошь».
Они бесценны.
Потому что за них не дашь и гроша.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
🔴Сегодняшнее Утро Z
🔴Разговор с психологом Михаилом Хорсом о том, что происходит с людьми, взрывающими банкоматы.
🔴Разговор с психологом Михаилом Хорсом о том, что происходит с людьми, взрывающими банкоматы.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим». (Еф. 4:29).
Доброе, для назидания в вере, доставляющее благодать слушающим слово пастыря вам.
Все по заповедям апостольским.
Доставило благодать?
Ну и славно.
Доброе, для назидания в вере, доставляющее благодать слушающим слово пастыря вам.
Все по заповедям апостольским.
Доставило благодать?
Ну и славно.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Не стало Оливии Хасси, исполнительницы главных ролей в легендарных фильмах Франко Дзефирелли «Ромео и Джульетта» (Джульетта) и «Иисус из Назарета» (Дева Мария).
«Иисуса из Назарета» я считаю лучшей экранизацией новозаветных событий. Великому режиссёру удалось избежать любой мистики, загадочных явлений, летающих ангелов и прочего. В сцене Благовещения Дева Мария разговаривает с ангелом, стоящим за окном - мы видим только свет из окна и слышим ответы Марии, по которым можно судить о вопросах ангела - его голоса не слышно (в принципе, мало мальски знакомому с Евангелием человеку это и не нужно - он прекрасно знает этот сюжет). Великолепны сцены с исцелением слуги Римского сотника и воскрешения Лазаря, равно как и допрос у Пилата. И пронзительная сцена - стояние Девы Марии у Креста, а потом плач над телом Сына под проливным дождем.
В 2005 году я видел в Москве «Аиду» Дзефирелли. После спектакля он выходил кланяться вместе с труппой. И теперь я всегда смогу сказать: «я видел одного из гениев ХХ столетия».
А ее я, к сожалению, не видел так как его.
Но буду помнить.
«Иисуса из Назарета» я считаю лучшей экранизацией новозаветных событий. Великому режиссёру удалось избежать любой мистики, загадочных явлений, летающих ангелов и прочего. В сцене Благовещения Дева Мария разговаривает с ангелом, стоящим за окном - мы видим только свет из окна и слышим ответы Марии, по которым можно судить о вопросах ангела - его голоса не слышно (в принципе, мало мальски знакомому с Евангелием человеку это и не нужно - он прекрасно знает этот сюжет). Великолепны сцены с исцелением слуги Римского сотника и воскрешения Лазаря, равно как и допрос у Пилата. И пронзительная сцена - стояние Девы Марии у Креста, а потом плач над телом Сына под проливным дождем.
В 2005 году я видел в Москве «Аиду» Дзефирелли. После спектакля он выходил кланяться вместе с труппой. И теперь я всегда смогу сказать: «я видел одного из гениев ХХ столетия».
А ее я, к сожалению, не видел так как его.
Но буду помнить.
⭕️УТРО Z на СоловьёвLIVE
С 7.00 до 9.00
🎙в студии -
🔴БОРИС ЯКЕМЕНКО🔴
Сегодня в программе:
■ Ситуация на СВО.
■ Зачем блокируют Ютуб?
■ Экономика после СВО.
■ Грузия перед выбором пути.
■ И другое:
В ГОСТЯХ:
🔴Давид Нармания, военный корреспондент, обозреватель РИА Новости
🔴Герман Клименко, экс-советник президента по развитию Интернета.
🔴Алексей Бобровский, экономист, автор проектов «Верным курсом и «Вторая Мировая день за днём».
🔴Георгий Иремадзе - политолог, член политсовета партии "Солидарность во имя мира".
📺Телеканал СоловьёвLIVE смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://www.group-telegram.com/SolovievLive
С 7.00 до 9.00
🎙в студии -
🔴БОРИС ЯКЕМЕНКО🔴
Сегодня в программе:
■ Ситуация на СВО.
■ Зачем блокируют Ютуб?
■ Экономика после СВО.
■ Грузия перед выбором пути.
■ И другое:
В ГОСТЯХ:
🔴Давид Нармания, военный корреспондент, обозреватель РИА Новости
🔴Герман Клименко, экс-советник президента по развитию Интернета.
🔴Алексей Бобровский, экономист, автор проектов «Верным курсом и «Вторая Мировая день за днём».
🔴Георгий Иремадзе - политолог, член политсовета партии "Солидарность во имя мира".
📺Телеканал СоловьёвLIVE смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://www.group-telegram.com/SolovievLive
В этот день в 1916 году был убит Григорий Распутин, ставший самым ярким симптомом кризиса правящего императорского дома. Накануне в газетах появились сообщения о его “загадочном исчезновении». На следующий день все разъяснилось.
Н.А.Тэффи оставила выразительные воспоминания о Распутине.
«В накуренной небольшой комнате сидело человек шесть… и Распутин. Был он в черном суконном русском кафтане, в высоких лакированных сапогах, беспокойно вертелся, ерзал на стуле, пересаживался, дергал плечом. Роста довольно высокого, сухой, жилистый, с жидкой бороденкой, с лицом худым, будто втянутым в длинный мясистый нос, он шмыгал блестящими, колючими, близко притиснутыми друг к дружке глазками из-под нависших прядей масленых волос. Кажется, серые были у него глаза. Они так блестели, что цвета нельзя было разобрать. Беспокойные.
В этот первый момент показался он мне немножко озабоченным, растерянным и даже смущенным. Старался говорить "парадные" слова.
- Да, да. Вот хочу поскорее к себе, в Тобольск. Молиться хочу. У меня в деревеньке-то хорошо молиться, и Бог там молитву слушает. А у вас здесь грех один. У вас молиться нельзя. Тяжело это, когда молиться нельзя. Ох, тяжело.
И опять озабоченно всех оглядел, прямо в лицо, прямо в глаза.
Нас познакомили. Посмотрел на меня внимательно - словно подумал: "Из каких таких?" Настроение было скучно-напряженное, никому не нужное. Что-то в манере Распутина - то ли беспокойство, забота ли о том, чтобы слова его понравились, - показывало, что он как будто знает, с кем имеет дело и он будет позировать в качестве старца и молитвенника…
Настроение моих друзей передалось и мне. Стало скучно и как-то неловко сидеть в незнакомом доме и слушать, как мучительно выдавливает из себя Распутин никому не нужные душеспасительные фразы. Точно экзамен держит и боится провалиться.
Захотелось домой.
Пригласили к столу. Меня посадили на угол. Справа - Распутин… Распутин пил быстро и много и вдруг, нагнувшись ко мне, зашептал:
- Ты чего же это не пьешь-то? Ты пей. Бог простит. Ты пей.
- Да я не люблю вина, оттого и не пью.
Он посмотрел недоверчиво.
- Пустяки! Ты пей. Я тебе говорю: Бог простит. Бог простит. Бог тебе многое простит. Пей!
- Да я же вам говорю, что мне не хочется. Не буду же я насильно пить?
Два острых распутинских глаза укололи меня.
- Так не хочешь пить? Ишь ты какая строптивая. Не пьешь, когда я тебя уговариваю.
И он быстрым, очевидно привычным, движением тихонько дотронулся до моего плеча. Словно гипнотизер, который хочет направить через прикосновение ток своей воли. И это было не случайно. По напряженному выражению всего его лица я видела, что он знает, что делает. Я, удивленно приподняв брови, взглянула на него и спокойно усмехнулась. Он судорожно повел плечом и тихо застонал. Отвернулся быстро и сердито, будто совсем навсегда, но сейчас же снова нагнулся.
- Вот, - сказал, - ты смеешься, а глаза-то у тебя какие - знаешь? Глаза-то у тебя печальные. Слушай, ты мне скажи - мучает он тебя очень? Ну, чего молчишь?.. Э-эх, все мы слезку любим, женскую-то слезку. Понимаешь? Я все знаю.
- Что же вы такое знаете? - спросила я громко. Но он снова заговорил тихо:
- Как человек человека от любви мучает. И как это надо, мучить-то, все знаю. А вот твоей муки не хочу. Понимаешь? Вот когда ты придешь ко мне, я тебе много расскажу, чего ты и не знала…. Только приходи ты, ради Бога, скорее. Помолимся вместе. Чего ждать-то! Вот меня все убить хотят. Как на улицу выхожу, так и смотрю во все стороны, не видать ли где рожи. Да. Хотят убить. Ну что ж! Не понимают, дураки, кто я таков. Колдун? А может, и колдун. Колдунов жгут. так и пусть сожгут. Одного не понимают: меня убьют, и России конец. Помни, умница: убьют Распутина России конец. Вместе нас с ней и похоронят.
Он стоял посреди залы, худой, черный, как иссохшее, горелое, суковатое дерево.
- И России конец... конец России...
Тряс вытянутой крючковатой рукой, похожий на мельника из "Русалки" в игре Шаляпина.
Страшный он был в эту минуту и совсем безумный.
- А? А? Уходишь? Ну, уходишь, так уходи. А только вспомни... вспомни...»
Н.А.Тэффи оставила выразительные воспоминания о Распутине.
«В накуренной небольшой комнате сидело человек шесть… и Распутин. Был он в черном суконном русском кафтане, в высоких лакированных сапогах, беспокойно вертелся, ерзал на стуле, пересаживался, дергал плечом. Роста довольно высокого, сухой, жилистый, с жидкой бороденкой, с лицом худым, будто втянутым в длинный мясистый нос, он шмыгал блестящими, колючими, близко притиснутыми друг к дружке глазками из-под нависших прядей масленых волос. Кажется, серые были у него глаза. Они так блестели, что цвета нельзя было разобрать. Беспокойные.
В этот первый момент показался он мне немножко озабоченным, растерянным и даже смущенным. Старался говорить "парадные" слова.
- Да, да. Вот хочу поскорее к себе, в Тобольск. Молиться хочу. У меня в деревеньке-то хорошо молиться, и Бог там молитву слушает. А у вас здесь грех один. У вас молиться нельзя. Тяжело это, когда молиться нельзя. Ох, тяжело.
И опять озабоченно всех оглядел, прямо в лицо, прямо в глаза.
Нас познакомили. Посмотрел на меня внимательно - словно подумал: "Из каких таких?" Настроение было скучно-напряженное, никому не нужное. Что-то в манере Распутина - то ли беспокойство, забота ли о том, чтобы слова его понравились, - показывало, что он как будто знает, с кем имеет дело и он будет позировать в качестве старца и молитвенника…
Настроение моих друзей передалось и мне. Стало скучно и как-то неловко сидеть в незнакомом доме и слушать, как мучительно выдавливает из себя Распутин никому не нужные душеспасительные фразы. Точно экзамен держит и боится провалиться.
Захотелось домой.
Пригласили к столу. Меня посадили на угол. Справа - Распутин… Распутин пил быстро и много и вдруг, нагнувшись ко мне, зашептал:
- Ты чего же это не пьешь-то? Ты пей. Бог простит. Ты пей.
- Да я не люблю вина, оттого и не пью.
Он посмотрел недоверчиво.
- Пустяки! Ты пей. Я тебе говорю: Бог простит. Бог простит. Бог тебе многое простит. Пей!
- Да я же вам говорю, что мне не хочется. Не буду же я насильно пить?
Два острых распутинских глаза укололи меня.
- Так не хочешь пить? Ишь ты какая строптивая. Не пьешь, когда я тебя уговариваю.
И он быстрым, очевидно привычным, движением тихонько дотронулся до моего плеча. Словно гипнотизер, который хочет направить через прикосновение ток своей воли. И это было не случайно. По напряженному выражению всего его лица я видела, что он знает, что делает. Я, удивленно приподняв брови, взглянула на него и спокойно усмехнулась. Он судорожно повел плечом и тихо застонал. Отвернулся быстро и сердито, будто совсем навсегда, но сейчас же снова нагнулся.
- Вот, - сказал, - ты смеешься, а глаза-то у тебя какие - знаешь? Глаза-то у тебя печальные. Слушай, ты мне скажи - мучает он тебя очень? Ну, чего молчишь?.. Э-эх, все мы слезку любим, женскую-то слезку. Понимаешь? Я все знаю.
- Что же вы такое знаете? - спросила я громко. Но он снова заговорил тихо:
- Как человек человека от любви мучает. И как это надо, мучить-то, все знаю. А вот твоей муки не хочу. Понимаешь? Вот когда ты придешь ко мне, я тебе много расскажу, чего ты и не знала…. Только приходи ты, ради Бога, скорее. Помолимся вместе. Чего ждать-то! Вот меня все убить хотят. Как на улицу выхожу, так и смотрю во все стороны, не видать ли где рожи. Да. Хотят убить. Ну что ж! Не понимают, дураки, кто я таков. Колдун? А может, и колдун. Колдунов жгут. так и пусть сожгут. Одного не понимают: меня убьют, и России конец. Помни, умница: убьют Распутина России конец. Вместе нас с ней и похоронят.
Он стоял посреди залы, худой, черный, как иссохшее, горелое, суковатое дерево.
- И России конец... конец России...
Тряс вытянутой крючковатой рукой, похожий на мельника из "Русалки" в игре Шаляпина.
Страшный он был в эту минуту и совсем безумный.
- А? А? Уходишь? Ну, уходишь, так уходи. А только вспомни... вспомни...»