Время ощутимо ускорилось и эпохи, толкаясь и печально позвякивая дорогущим хрусталём в наглухо запечатанных почтовым сургучом сервантах, уходят так быстро, что в глазах рябит и немного даже подташнивает с непривычки. Ещё вчера, казалось бы, ан уж нет, уж и след простыл и поминай как звали! Не тот фасон, не впечатляет совершенно, старо и пошло, папаша! Стояло тут вроде как всегда исполински, поражало кряжистостью небывалой да незыблемой статью — а глядь, подхватили бойкие, усатые незнамо кто, завернули в худую рогожу и волокут бездушно выкидывать, ибо новое уже на подходе копытом бьёт, извольте освобождать места. Но удивляться — роскошь уже крайне для меня недопустимая, тут на простое созерцание бы наскрести мелочишки по карманам. Так что — бесстрастно всё рассматриваем и сохраняем при этом довольно таки приятное выражение на лице. На всякий случай.
Захаживали сегодня в аптеку, и, надо сказать, не праздного любопытства ради, а исключительно удовлетворения вполне определённых бытовых запросов для. У меня, так уж вышло, благоприобретённая с определённых моментов жизненных привычка образовалась — иметь при себе антисептическое средство для рук. И мою я оные руки всё с тех же, уже в некотором роде былинных времён чаще, чем когда бы то ни было раньше, и, в случае отсутствия возможности омовение свершить, протираю злой химической гадостью, да непременно с таким вызывающим ароматом, что все окрест, разумеется, думают, что это я нарочно такую штуку выкинул, всем на зло, хотя и в мыслях отродясь не держал сего.
Так вот, закончилось у меня то самое средство подчистую и решил я обновить запас его, дабы привычкам своим по возможности не изменять, ибо кто я есть, если не скопище привычек. Так-то начнёшь наплевательски к ним относиться — и что от меня останется в итоге? Штаны, прощения прошу, одни, да и те — совершенно неприглядного вида. Ну и шляпа ещё, возможно. Срам сплошной, одним словом. Зашёл я, стало быть, в аптеку ту и с порогу, дабы ни своё, ни аптекаря время попусту не тратить, зычно гаркнул, даже с некоторой надсадой и хрипотцой разбойничей,— дайте, мне, барышня, санитайзер.
А барышня, с легко узнаваемым и от того ещё более приятным моему уху областным говором и отвечает — а санитайзер эт чё? Пауза возникла неловкая, в коей промелькнули пред очами моими как живые люди в масках, нешуточные баталии прививочников с антипрививочниками, входы в магазины по пропускам, истеричные выпуски новостные и прочия, и прочия...
Однако ж сдержался, сказал ласково — санитайзер, моя хорошая, это жижа такая вонючая. Руки протирать ей. От микробов. Заместо мыла. Моя хорошая нахмурила самую чуточку прыщавый лобик, надула губки и, рассеянно окинув бурёночными глазищами своё хозяйство, горестно всплеснула руками — такого нету у нас. Ну на нету — и суда, как говориться, быть никакого не может на свете этом. Понимаем-с, как же. Откланялся вежливо, да и восвояси не солоно хлебавши. Благо в интернетах ещё не забыли, что это такое, и обещали через день прислать с нарочным.
Но писал всё это я вам, любезные, по большей части не за тем, чтобы рассказать, как ловко в итоге всё обернулось да сладилось, а лишний раз только напомнить про восхитительный по своей сути механизм, работающий строго и безотказно. Перестали на каждом углу талдычить — и вот, пожалуйста. Забыли как и называется! А не далее чем четыре года назад, когда я в ту же самую аптеку за аспирином заходил, мне оный аспирин барышня, не нынешняя, но не менее приятная, подавала в лютом ужасе длиннющими щипцами и сама при том была в маске и перчатках каучуковых до локтя! И спиртом чистым помещение окропляла прямо при мне и на меня. А теперь санитайзер эт чё.
Всё пройдёт, всё станет прахом, ничего не задержится, не устоит. Сто раз сменятся моды, важное станет неважным, дорогое — недорогим, любимое — пресным, болезненное — пустым. И не забывать об этом — задача если и не основная, то очень даже полезная. Не забывать и сохранять довольно таки приятное выражение на лице. Ну а что ещё делать?
Время ощутимо ускорилось и эпохи, толкаясь и печально позвякивая дорогущим хрусталём в наглухо запечатанных почтовым сургучом сервантах, уходят так быстро, что в глазах рябит и немного даже подташнивает с непривычки. Ещё вчера, казалось бы, ан уж нет, уж и след простыл и поминай как звали! Не тот фасон, не впечатляет совершенно, старо и пошло, папаша! Стояло тут вроде как всегда исполински, поражало кряжистостью небывалой да незыблемой статью — а глядь, подхватили бойкие, усатые незнамо кто, завернули в худую рогожу и волокут бездушно выкидывать, ибо новое уже на подходе копытом бьёт, извольте освобождать места. Но удивляться — роскошь уже крайне для меня недопустимая, тут на простое созерцание бы наскрести мелочишки по карманам. Так что — бесстрастно всё рассматриваем и сохраняем при этом довольно таки приятное выражение на лице. На всякий случай.
Захаживали сегодня в аптеку, и, надо сказать, не праздного любопытства ради, а исключительно удовлетворения вполне определённых бытовых запросов для. У меня, так уж вышло, благоприобретённая с определённых моментов жизненных привычка образовалась — иметь при себе антисептическое средство для рук. И мою я оные руки всё с тех же, уже в некотором роде былинных времён чаще, чем когда бы то ни было раньше, и, в случае отсутствия возможности омовение свершить, протираю злой химической гадостью, да непременно с таким вызывающим ароматом, что все окрест, разумеется, думают, что это я нарочно такую штуку выкинул, всем на зло, хотя и в мыслях отродясь не держал сего.
Так вот, закончилось у меня то самое средство подчистую и решил я обновить запас его, дабы привычкам своим по возможности не изменять, ибо кто я есть, если не скопище привычек. Так-то начнёшь наплевательски к ним относиться — и что от меня останется в итоге? Штаны, прощения прошу, одни, да и те — совершенно неприглядного вида. Ну и шляпа ещё, возможно. Срам сплошной, одним словом. Зашёл я, стало быть, в аптеку ту и с порогу, дабы ни своё, ни аптекаря время попусту не тратить, зычно гаркнул, даже с некоторой надсадой и хрипотцой разбойничей,— дайте, мне, барышня, санитайзер.
А барышня, с легко узнаваемым и от того ещё более приятным моему уху областным говором и отвечает — а санитайзер эт чё? Пауза возникла неловкая, в коей промелькнули пред очами моими как живые люди в масках, нешуточные баталии прививочников с антипрививочниками, входы в магазины по пропускам, истеричные выпуски новостные и прочия, и прочия...
Однако ж сдержался, сказал ласково — санитайзер, моя хорошая, это жижа такая вонючая. Руки протирать ей. От микробов. Заместо мыла. Моя хорошая нахмурила самую чуточку прыщавый лобик, надула губки и, рассеянно окинув бурёночными глазищами своё хозяйство, горестно всплеснула руками — такого нету у нас. Ну на нету — и суда, как говориться, быть никакого не может на свете этом. Понимаем-с, как же. Откланялся вежливо, да и восвояси не солоно хлебавши. Благо в интернетах ещё не забыли, что это такое, и обещали через день прислать с нарочным.
Но писал всё это я вам, любезные, по большей части не за тем, чтобы рассказать, как ловко в итоге всё обернулось да сладилось, а лишний раз только напомнить про восхитительный по своей сути механизм, работающий строго и безотказно. Перестали на каждом углу талдычить — и вот, пожалуйста. Забыли как и называется! А не далее чем четыре года назад, когда я в ту же самую аптеку за аспирином заходил, мне оный аспирин барышня, не нынешняя, но не менее приятная, подавала в лютом ужасе длиннющими щипцами и сама при том была в маске и перчатках каучуковых до локтя! И спиртом чистым помещение окропляла прямо при мне и на меня. А теперь санитайзер эт чё.
Всё пройдёт, всё станет прахом, ничего не задержится, не устоит. Сто раз сменятся моды, важное станет неважным, дорогое — недорогим, любимое — пресным, болезненное — пустым. И не забывать об этом — задача если и не основная, то очень даже полезная. Не забывать и сохранять довольно таки приятное выражение на лице. Ну а что ещё делать?
BY Soba4ki
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted.
from us
