Как же мне ещё далеко до даже просто еле заметной тени настоящего христианина. Во мне куча поганых бесов гнева, похоти, злословия, алчности, непрощения и тд. Я сейчас просто пыль, которая кое-как через пень колоду наконец-то осознала свою пыльность. Ощущаю себя не запущенным садом, о, нет, а просто (полу)пустым местом, на котором предстоит ещё много тяжёлой изнурительной работы — в основном, ясное дело, духовной, ибо телесного в моей жизни было уже предостаточно — во всех формах, о которых вспоминать стыдно, а иногда даже страшно, но то до гроба моё, как и грязь под ногтями. А старого меня надо бесповоротно и без сожаления сносить под ноль и только потом уже возводить на этом выжженном и перепаханном пустыре что-то относительно новое — много дней, месяцев и лет. Тупо наскоряк пересобрать, увы и ура, не получится — стройматериал отвратительный: полное говно, ядовитая гниль и токсичный мусор — надо формировать новый, качественный, иначе разрушусь я по тяжестью собственных грехов и жизни не будет никакой. Что ж, на эту спасительную работу у меня вся оставшаяся. И я даже рад этому и вдохновлён этим, это хорошо, наконец-то у меня появился настоящий труд, а не выучи историческую книжку и весело да просто перескажи её тем, кто уже завтра забудет не то, что мой поверхностный пересказ, а ещё, как я выглядел и как меня звали; или ной наивным стишком на весь интернет, как тебе плохо и тяжело в этом жестоком мире. Живой, жру, пью, сплю, руки-ноги на месте, крыша над головой есть, и это уже чудо в наше, да и в любое время, чего уж там — для кого-то несбыточная греза. Я лишь вечная попытка стать человеком, а о почётном звании настоящего христианина остаётся только мечтать, стремясь к реализации потихоньку, как улитка в горку. Тем временем людей, которые меня ещё хотя бы чуть-чуть понимают и слышат, с каждым месяцем становится всё меньше и меньше. По итогу их совершенно не останется. Я знаю это. Я это понимаю. Это нормально. И я за это благодарен каждому из них — тем, кто пока что ещё остался рядом и тем, кто уже отошёл — спасибо. Поэтому я уже сейчас стараюсь глубоко ценить и запоминать редкие душевные моменты и разговоры. Таков путь, друзья мои! Уныние — грех, спасение — труд. За свой базар надо отвечать. Иначе зачем это всё?
Как же мне ещё далеко до даже просто еле заметной тени настоящего христианина. Во мне куча поганых бесов гнева, похоти, злословия, алчности, непрощения и тд. Я сейчас просто пыль, которая кое-как через пень колоду наконец-то осознала свою пыльность. Ощущаю себя не запущенным садом, о, нет, а просто (полу)пустым местом, на котором предстоит ещё много тяжёлой изнурительной работы — в основном, ясное дело, духовной, ибо телесного в моей жизни было уже предостаточно — во всех формах, о которых вспоминать стыдно, а иногда даже страшно, но то до гроба моё, как и грязь под ногтями. А старого меня надо бесповоротно и без сожаления сносить под ноль и только потом уже возводить на этом выжженном и перепаханном пустыре что-то относительно новое — много дней, месяцев и лет. Тупо наскоряк пересобрать, увы и ура, не получится — стройматериал отвратительный: полное говно, ядовитая гниль и токсичный мусор — надо формировать новый, качественный, иначе разрушусь я по тяжестью собственных грехов и жизни не будет никакой. Что ж, на эту спасительную работу у меня вся оставшаяся. И я даже рад этому и вдохновлён этим, это хорошо, наконец-то у меня появился настоящий труд, а не выучи историческую книжку и весело да просто перескажи её тем, кто уже завтра забудет не то, что мой поверхностный пересказ, а ещё, как я выглядел и как меня звали; или ной наивным стишком на весь интернет, как тебе плохо и тяжело в этом жестоком мире. Живой, жру, пью, сплю, руки-ноги на месте, крыша над головой есть, и это уже чудо в наше, да и в любое время, чего уж там — для кого-то несбыточная греза. Я лишь вечная попытка стать человеком, а о почётном звании настоящего христианина остаётся только мечтать, стремясь к реализации потихоньку, как улитка в горку. Тем временем людей, которые меня ещё хотя бы чуть-чуть понимают и слышат, с каждым месяцем становится всё меньше и меньше. По итогу их совершенно не останется. Я знаю это. Я это понимаю. Это нормально. И я за это благодарен каждому из них — тем, кто пока что ещё остался рядом и тем, кто уже отошёл — спасибо. Поэтому я уже сейчас стараюсь глубоко ценить и запоминать редкие душевные моменты и разговоры. Таков путь, друзья мои! Уныние — грех, спасение — труд. За свой базар надо отвечать. Иначе зачем это всё?
#ярмадовзаметки
BY ЯРМАДОВ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from us
