«Знать живёт в мире как истории и углубляет его поскольку изменяет его картину»^[Шпенглер О . Закат Европы. С. 356].
Такое аристократическое стремление приводит к поступанию (включающему в себя действующего субъекта, в отличие от «поступка», отчужденного от него) и является исходным способом существования для субъекта – не как результата моральной рефлексии и анализа мира, а как способа задания этого мира.
Использование слова «поступание» подчеркивает в человеке нечто, противостоящее осмысливанию, пониманию, продумыванию реальности – а именно нечто первичное реальности, задающее ее, создающее прецедент, а им – смысл мира и его возможности.
В поступании аннигилируется разрыв подлинной идеи и неподлинного мира, достойного должного и несовершенного сущего, в нем осуществляется их неразделимое единство, а точнее – они уничтожаются в своей противоположности. В поступании я локализую себя в том центре, в котором бытие плотно, которое есть «абсолютная реальность» (М. Элиаде).
Словами Шпенглера: «Здесь не раздумывают: кто раздумывает, уже бесчестен». С точки зрения «из центра» поступание принимается как исходное, ничем – никакими нормами и теоретическими рассмотрениями не обосновываемое: только через него есть выход к единому и единственному бытию.
Традиционная этика, отвечая потребностям и реализуя возможности периферийного человека, видит моральный поступок, в первую очередь, как отрефлексированный, как логичный, но, тем самым устраняет из него ответственного субъекта.
В силу этого отрыва от единого и единственного центра ответственного сознания: логическая ясность и необходимая последовательность, на которые делает ставку теоретическое сознание, превращаются в темные и стихийные силы.
Центральная локализация в ценностном мире – неустранимое и существенное основание ценностного бытия, но это разрушает всю традиционно периферийную логику этики.
Человек поступает не в пространстве таких же равных других, но в пространстве, ценностно организованном вокруг него и являющимся им самим: только в этом случае он ставит подпись под своим деянием, и самой подписью придаёт этому деянию бытийственность, подлинность, позволяет поставить подпись – и она является таковой не в силу соответствия некоему образцу подписи (периферийному ценностному сознанию свойственна архетипичность – для него существует лишь то, что воспроизводит идеальный образец), а в силу того, что поступок всецело является моим.
Как обнаруживает Х.Арендт, мужество не сводится обязательно или первично только к готовности взять на себя последствия за сделанное: мужества требует уже решение выйти из приватного круга потаенности и показать, кто ты, собственно, есть, т.е. выставить самого себя. Но аристократическое существование во многом вообще лишено этой приватной потаенности, и выставление самого себя есть способ аристократического существования с самого детства.
Потаенность и невыставленность невозможны там, где человек осуществляет то, что может быть названо инициативой.
Аристократ инициирует всю жизнь замка, что для него во многом совпадает с инициированием самого себя. «Однако сила того, кто берет на себя инициативу, поистине придающую всю крепость крепкому, дает о себе знать только в этой инициативе и во взятом тогда на себя риске, не в действительном достижении»^[Арендт Х. Vita activa, или о деятельной жизни. СПб., 2000. С. 250.].
Величавая ответственность аристократа не есть суетливая ответственность за результат, за то, что вне замкового пространства. Для него непостижимы мучения ситуативного морального субъекта.
Он ответственен лишь за исполненную роль и лишь за обустройство замка, т.е. самого себя. (Остатки этого обустройства сохраняются, если бы можно было так сказать — ностальгируют, в исключительной щепетильности и консервативности аристократии в отношении одежды, устройства дома и распорядка жизни.)
О.П.Зубец - Об аристократизме // Аристократизм, как основа поступания
«Знать живёт в мире как истории и углубляет его поскольку изменяет его картину»^[Шпенглер О . Закат Европы. С. 356].
Такое аристократическое стремление приводит к поступанию (включающему в себя действующего субъекта, в отличие от «поступка», отчужденного от него) и является исходным способом существования для субъекта – не как результата моральной рефлексии и анализа мира, а как способа задания этого мира.
Использование слова «поступание» подчеркивает в человеке нечто, противостоящее осмысливанию, пониманию, продумыванию реальности – а именно нечто первичное реальности, задающее ее, создающее прецедент, а им – смысл мира и его возможности.
В поступании аннигилируется разрыв подлинной идеи и неподлинного мира, достойного должного и несовершенного сущего, в нем осуществляется их неразделимое единство, а точнее – они уничтожаются в своей противоположности. В поступании я локализую себя в том центре, в котором бытие плотно, которое есть «абсолютная реальность» (М. Элиаде).
Словами Шпенглера: «Здесь не раздумывают: кто раздумывает, уже бесчестен». С точки зрения «из центра» поступание принимается как исходное, ничем – никакими нормами и теоретическими рассмотрениями не обосновываемое: только через него есть выход к единому и единственному бытию.
Традиционная этика, отвечая потребностям и реализуя возможности периферийного человека, видит моральный поступок, в первую очередь, как отрефлексированный, как логичный, но, тем самым устраняет из него ответственного субъекта.
В силу этого отрыва от единого и единственного центра ответственного сознания: логическая ясность и необходимая последовательность, на которые делает ставку теоретическое сознание, превращаются в темные и стихийные силы.
Центральная локализация в ценностном мире – неустранимое и существенное основание ценностного бытия, но это разрушает всю традиционно периферийную логику этики.
Человек поступает не в пространстве таких же равных других, но в пространстве, ценностно организованном вокруг него и являющимся им самим: только в этом случае он ставит подпись под своим деянием, и самой подписью придаёт этому деянию бытийственность, подлинность, позволяет поставить подпись – и она является таковой не в силу соответствия некоему образцу подписи (периферийному ценностному сознанию свойственна архетипичность – для него существует лишь то, что воспроизводит идеальный образец), а в силу того, что поступок всецело является моим.
Как обнаруживает Х.Арендт, мужество не сводится обязательно или первично только к готовности взять на себя последствия за сделанное: мужества требует уже решение выйти из приватного круга потаенности и показать, кто ты, собственно, есть, т.е. выставить самого себя. Но аристократическое существование во многом вообще лишено этой приватной потаенности, и выставление самого себя есть способ аристократического существования с самого детства.
Потаенность и невыставленность невозможны там, где человек осуществляет то, что может быть названо инициативой.
Аристократ инициирует всю жизнь замка, что для него во многом совпадает с инициированием самого себя. «Однако сила того, кто берет на себя инициативу, поистине придающую всю крепость крепкому, дает о себе знать только в этой инициативе и во взятом тогда на себя риске, не в действительном достижении»^[Арендт Х. Vita activa, или о деятельной жизни. СПб., 2000. С. 250.].
Величавая ответственность аристократа не есть суетливая ответственность за результат, за то, что вне замкового пространства. Для него непостижимы мучения ситуативного морального субъекта.
Он ответственен лишь за исполненную роль и лишь за обустройство замка, т.е. самого себя. (Остатки этого обустройства сохраняются, если бы можно было так сказать — ностальгируют, в исключительной щепетильности и консервативности аристократии в отношении одежды, устройства дома и распорядка жизни.)
О.П.Зубец - Об аристократизме // Аристократизм, как основа поступания
#aristo #arete #личность
BY Nova Nobilitas
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said.
from ye
