Ноябрь 2024 года: мы с Виталием на слушаниях по бюджету города говорим о том, что в бюджет на 2025 год нужно закладывать средства на проектирование метробуса, чтобы к моменту окончания стройки «туплёра» у города уже были готовы документы для начала работ на новом объекте. Но тогда нам было сказано, что в планах администрации пока что нет таких работ, так что и деньги не закладываем.
И вот теперь УДИВИТЕЛЬНЫМ образом наш мэр говорит, что денег на проектирование метробуса в бюджете нет. Действительно, как же так получилось?
При том что, хоть сумма проектирования (около 250 млн) и не маленькая, но в масштабах эффектов, которые может дать проект для города, — это не такие уж и большие деньги. Более того, учитывая, что у города собственных доходов около 17 млрд, думается мне, что можно было найти эти деньги и не выпрашивать их теперь в Совете Федерации.
И ладно бы просили деньги на реализацию и стройку по проекту. Но нет, сейчас нет даже проекта, и на него будут просить денег.
Ноябрь 2024 года: мы с Виталием на слушаниях по бюджету города говорим о том, что в бюджет на 2025 год нужно закладывать средства на проектирование метробуса, чтобы к моменту окончания стройки «туплёра» у города уже были готовы документы для начала работ на новом объекте. Но тогда нам было сказано, что в планах администрации пока что нет таких работ, так что и деньги не закладываем.
И вот теперь УДИВИТЕЛЬНЫМ образом наш мэр говорит, что денег на проектирование метробуса в бюджете нет. Действительно, как же так получилось?
При том что, хоть сумма проектирования (около 250 млн) и не маленькая, но в масштабах эффектов, которые может дать проект для города, — это не такие уж и большие деньги. Более того, учитывая, что у города собственных доходов около 17 млрд, думается мне, что можно было найти эти деньги и не выпрашивать их теперь в Совете Федерации.
И ладно бы просили деньги на реализацию и стройку по проекту. Но нет, сейчас нет даже проекта, и на него будут просить денег.
The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from us
