Бывшая теща Сечина владеет виллой в Италии за 4 млн евро
«Новая газета» писала, что второй избранницей Игоря Сечина была Ольга Рожкова и что она, предположительно, сменила фамилию на Сечину в 2011 году. В 2017-м пара развелась. Вместе с тем мы уже довольно-таки давно изучаем недвижимость итальянской Тосканы, и нам, предположительно, удалось найти теперь уже бывшую тещу Сечина – Ларису Рожкову 1949 года рождения.
Как следует из выписки из итальянской налоговой (Agenzia delle entrate), Лариса Рожковая владеет виллой в провинции Гросетто на юге Тосканы. Особняк площадью 198 квадратов на улице Ginestre был куплен в 2014 году, то есть когда пара была в браке. Кроме того, на территории есть еще одно здание площадью 77 квадратных метро. Их стоимость оценивается примерно в 4 млн евро, или около 270 млн рублей по текущему курсу.
Однако на гугл-картах вилла Рожковой выглядит довольно скромно. И тут два варианта. Либо Ольга Рожкова купила виллу на свои деньги, заработанные в Газпромбанке, либо Игорь Сечин – джентельмен.
Бывшая теща Сечина владеет виллой в Италии за 4 млн евро
«Новая газета» писала, что второй избранницей Игоря Сечина была Ольга Рожкова и что она, предположительно, сменила фамилию на Сечину в 2011 году. В 2017-м пара развелась. Вместе с тем мы уже довольно-таки давно изучаем недвижимость итальянской Тосканы, и нам, предположительно, удалось найти теперь уже бывшую тещу Сечина – Ларису Рожкову 1949 года рождения.
Как следует из выписки из итальянской налоговой (Agenzia delle entrate), Лариса Рожковая владеет виллой в провинции Гросетто на юге Тосканы. Особняк площадью 198 квадратов на улице Ginestre был куплен в 2014 году, то есть когда пара была в браке. Кроме того, на территории есть еще одно здание площадью 77 квадратных метро. Их стоимость оценивается примерно в 4 млн евро, или около 270 млн рублей по текущему курсу.
Однако на гугл-картах вилла Рожковой выглядит довольно скромно. И тут два варианта. Либо Ольга Рожкова купила виллу на свои деньги, заработанные в Газпромбанке, либо Игорь Сечин – джентельмен.
If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from us
