Очень люблю happy-go-lucky дни, когда удается в полной отрешенности и одиночестве сходить на несколько сеансов в кино подряд.
Сегодня посмотрел два отличных хоррора. На раннем сеансе в абсолютно пустом зале посмотрел фолк-хоррор Одержимая (в оригинале — Дьявольская баня) австрийского режиссерского дуэта Вероники Франц и Северина Фиала. Франц знаю еще по ее работам с Ульрихом Зайдлем (Иисус, ты знаешь; трилогия Рай). Новый фильм австрийцев как раз был снят под эгидой основанной Зайдлем кинокомпании Ulrich Seidl Filmproduktion GmbH (совместно с немецкой Heimatfilm). Но подлинно приятной неожиданностью стало учатие Ани Плашг (более известной по ее музыкальному проекту Soap&Skin), не только написавшей, как всегда, шикарный саундтрек, но и исполнившей главную роль. Впервые видел ее в этом амплуа, Плашг великолепна.
Второй фильм — Собиратель душ (Loonglegs) моего любимого Оза Перкинса (правда, теперь он почему-то Осгуд). Кто не знает, это сын Энтони Перкинса, того самого, кто сыграл Нормана Бейтса в Психо Хичкока. Это был, наверное, самый ожидаемый мной хоррор года (да, его я ждал даже больше, чем Носферату Эггерса). Для тех, кто еще не открыл для себя этого очень самобытного хоррор-мейкера, вот вам другие две причины посмотреть фильм: Майка Монро и Николас Кейдж. Оба классные. Ели вы когда-то полюбили Перкинса за Февраль, а потом за Прелесть, то имейте в виду, что здесь будет иначе, мнимо более конвенционально (например, сюжет изощренней, благородная почва для фанатских теорий), — это, конечно, игра; главное, что все это очень по-перкиновски: поэзия пространства, гипнотическая, медитативная тональность, медленная камера, тишина, пробирающее одиночество, удушающее настроение, ощущение изоляции и безысходности от неизбывной власти дьявола.
Сегодня посмотрел два отличных хоррора. На раннем сеансе в абсолютно пустом зале посмотрел фолк-хоррор Одержимая (в оригинале — Дьявольская баня) австрийского режиссерского дуэта Вероники Франц и Северина Фиала. Франц знаю еще по ее работам с Ульрихом Зайдлем (Иисус, ты знаешь; трилогия Рай). Новый фильм австрийцев как раз был снят под эгидой основанной Зайдлем кинокомпании Ulrich Seidl Filmproduktion GmbH (совместно с немецкой Heimatfilm). Но подлинно приятной неожиданностью стало учатие Ани Плашг (более известной по ее музыкальному проекту Soap&Skin), не только написавшей, как всегда, шикарный саундтрек, но и исполнившей главную роль. Впервые видел ее в этом амплуа, Плашг великолепна.
Второй фильм — Собиратель душ (Loonglegs) моего любимого Оза Перкинса (правда, теперь он почему-то Осгуд). Кто не знает, это сын Энтони Перкинса, того самого, кто сыграл Нормана Бейтса в Психо Хичкока. Это был, наверное, самый ожидаемый мной хоррор года (да, его я ждал даже больше, чем Носферату Эггерса). Для тех, кто еще не открыл для себя этого очень самобытного хоррор-мейкера, вот вам другие две причины посмотреть фильм: Майка Монро и Николас Кейдж. Оба классные. Ели вы когда-то полюбили Перкинса за Февраль, а потом за Прелесть, то имейте в виду, что здесь будет иначе, мнимо более конвенционально (например, сюжет изощренней, благородная почва для фанатских теорий), — это, конечно, игра; главное, что все это очень по-перкиновски: поэзия пространства, гипнотическая, медитативная тональность, медленная камера, тишина, пробирающее одиночество, удушающее настроение, ощущение изоляции и безысходности от неизбывной власти дьявола.
Дьявольская баня — фильм, основанный на современном историко-социальном исследовании Кэти Стюарт Suicide by Proxy in Early Modern Germany: Crime, Sin and Salvation (World Histories of Crime, Culture and Violence). То есть это особый вид экранизации, такой, где экранизируется не художественное произведение, историческое событие или биография, а научная монография.
Комплиментарной задаче оказывается и почти документальная, сдержанная, нарочито бесстрастная тональность, наследуемая Вероникой Франц, по всей видимости, от своего мужа Ульриха Зайдля, с которым она долго сотрудничала в качестве сценаристки. Северин Фиала, к слову, его племянник. Всех их так же объединяет интерес к патологиям.
В название фильма вынесено народное обозначение «черной меланхолии», состояния глубочайшей депрессии, зачастую приводящей к самоубийству. Вслед за монографией Стюарт фильм всматривается в распространенную в Германии XVII—XVIII вв. практику «самоубийства по доверенности» («suicide by proxy»), к которой прибегали потерявшие волю к жизни люди. Смысл такой схемы в том, что, согласно христианскому учению, самоубийцы не имеют надежды на спасения и осуждены на вечные муки, поэтому желающие покончить с собой шли на сознательное убийство, а потом добровольно сдавались властям, зная, что за этим последует казнь. Перед смертью их допускали к исповеди, и в случае раскаяния отпускали им грехи. Иными словами, они сводили счеты с жизнью руками палачей, а покаяние и несение кары (страдания и смерть) в этой жизни давали надежду на спасение в будущей.
Но самое примечательное, во что фильм и всматриваться, то, что большинство убийц были женщинами, а их жертвы — детьми, которые, как считалось, безгрешны, а значит им не грозит ад, но незамедлительное попадание в рай.
Здесь, конечно, невозможно не вспомнить великий фильм Б. Кристенсена Ведьмы (Häxan, 1922), а также Ведьму (The VVitch: A New-England Folktale, 2015) Р. Эггерса и Ведьм (Hagazussa, 2017) Л. Файгелфелда. Первый, наверное, впервые в документально-художественной манере ставит вопрос о участи женщин в Европе эпохи Средних веков и раннего Нового времени. Воспроизводя много мифов об «охоте на ведьм» и пытаясь реинтерпретировать ведьмовство на языке психологических теорий с помощью понятия истерии, Кристенсен, тем не менее, создает выдающееся произведение. Подобную историческую (или под видом исторчиеской) критику Эггерс и Файгелфелд продолжают уже в наше время. Они показывают, как, с одной стороны, религиозный страх, а, с другой, — социальный диктат репрессировали женщин (особенно в вопросах сексуальности), стигматизировали бесплодие, вдовство и ментальные болезни, тем самым, создавая ведьму как социального врага.
Однако, вычитываемое из Дьявольской бани феминистское высказывание не так навязчиво, и, может быть, вовсе не является центральным. Скорее, это фильм об одиночестве и невозможности быть собой, будучи загнанным в жесткие социальные структуры. От изначальной задумки сделать судебную драму Францу и Фиала отказались в пользу кропотливого реконструирвоания повседневности.
Комплиментарной задаче оказывается и почти документальная, сдержанная, нарочито бесстрастная тональность, наследуемая Вероникой Франц, по всей видимости, от своего мужа Ульриха Зайдля, с которым она долго сотрудничала в качестве сценаристки. Северин Фиала, к слову, его племянник. Всех их так же объединяет интерес к патологиям.
В название фильма вынесено народное обозначение «черной меланхолии», состояния глубочайшей депрессии, зачастую приводящей к самоубийству. Вслед за монографией Стюарт фильм всматривается в распространенную в Германии XVII—XVIII вв. практику «самоубийства по доверенности» («suicide by proxy»), к которой прибегали потерявшие волю к жизни люди. Смысл такой схемы в том, что, согласно христианскому учению, самоубийцы не имеют надежды на спасения и осуждены на вечные муки, поэтому желающие покончить с собой шли на сознательное убийство, а потом добровольно сдавались властям, зная, что за этим последует казнь. Перед смертью их допускали к исповеди, и в случае раскаяния отпускали им грехи. Иными словами, они сводили счеты с жизнью руками палачей, а покаяние и несение кары (страдания и смерть) в этой жизни давали надежду на спасение в будущей.
Но самое примечательное, во что фильм и всматриваться, то, что большинство убийц были женщинами, а их жертвы — детьми, которые, как считалось, безгрешны, а значит им не грозит ад, но незамедлительное попадание в рай.
Здесь, конечно, невозможно не вспомнить великий фильм Б. Кристенсена Ведьмы (Häxan, 1922), а также Ведьму (The VVitch: A New-England Folktale, 2015) Р. Эггерса и Ведьм (Hagazussa, 2017) Л. Файгелфелда. Первый, наверное, впервые в документально-художественной манере ставит вопрос о участи женщин в Европе эпохи Средних веков и раннего Нового времени. Воспроизводя много мифов об «охоте на ведьм» и пытаясь реинтерпретировать ведьмовство на языке психологических теорий с помощью понятия истерии, Кристенсен, тем не менее, создает выдающееся произведение. Подобную историческую (или под видом исторчиеской) критику Эггерс и Файгелфелд продолжают уже в наше время. Они показывают, как, с одной стороны, религиозный страх, а, с другой, — социальный диктат репрессировали женщин (особенно в вопросах сексуальности), стигматизировали бесплодие, вдовство и ментальные болезни, тем самым, создавая ведьму как социального врага.
Однако, вычитываемое из Дьявольской бани феминистское высказывание не так навязчиво, и, может быть, вовсе не является центральным. Скорее, это фильм об одиночестве и невозможности быть собой, будучи загнанным в жесткие социальные структуры. От изначальной задумки сделать судебную драму Францу и Фиала отказались в пользу кропотливого реконструирвоания повседневности.
Эмоция сезона — Саймон Стронг
Сигма сезона — Джекейрис Веларион
Второй сезон немного послабее первого с точки зрения ритма, цельности и драматургии. Линия Деймона, если честно, с какого-то момента подбешивала. Ее разрешение,провидческие преображение Деймона, подготавливающееся почти весь сезон, выглядит немного как deus ex machina, хотя я еще с первого сезона был сторонником решения шоураннеров сделать «песнь льда и племени» родовой легендой Таргариенов. Это решение положительно усложняет образ Эйгона Завоевателя и привносит в «танец драконов» мессианские мотивы, не лишая его всей прозаичности борьбы за власть. Теперь оно еще и сближает Деймона с Джоном Сноу . Тут интересно было бы сравнить с первоисточником, который я специально не читаю дальше событий сериала, чтобы не портить впечатление, так как драматически сериал, конечно, значимее. Финал немного мыльный, но в целом впечатляющий. Затаив дыхание, ждем продолжения.
Сигма сезона — Джекейрис Веларион
Второй сезон немного послабее первого с точки зрения ритма, цельности и драматургии. Линия Деймона, если честно, с какого-то момента подбешивала. Ее разрешение,
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Мало, кто знает, но именно так начиналось кино…
The Boxing Cats, 1894
dir. William Dickson
The Boxing Cats, 1894
dir. William Dickson
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
о красно-желтом
Почти отлично работает как аттракцион: весело, безумно, фансервисно… даже была хорошая шутка про Пола Радда, но… в какой-то момент шутки заходят на второй, потом на третий и где-то даже на четвертый круг… хореография боев быстро приедается своей однотипностью и неоригинальностью (двадцать ударов когтями росомахи в корпус дэдпула, несколько брыканий — повторить)… что особенно печалит, потому что второго Дэдпула ставил Д. Литч, задавший сегодня стандарт боевых сцен (Джон Уик, Взрывная блондинка)… немного радует мысль о крутости Рейнольдса, без которого не было бы ни этого Дэдпула, ни этой интеграции… при всем веселье… чем больше веселья, тем ощутимее: какая же за всем этим зияет пустота КВМ… по сути Дэдпул и Росомаха — это потемкинская деревня, сон собаки — тотальное признание кризиса идей и попытка заполнить эту пустоту через её признание и высмеивание… Тем не менее, кассовые сборы уже перевалили за миллиард, и все это просто брюзжание… В общем, всем смотреть. Bye Bye Bye
Почти отлично работает как аттракцион: весело, безумно, фансервисно… даже была хорошая шутка про Пола Радда, но… в какой-то момент шутки заходят на второй, потом на третий и где-то даже на четвертый круг… хореография боев быстро приедается своей однотипностью и неоригинальностью (двадцать ударов когтями росомахи в корпус дэдпула, несколько брыканий — повторить)… что особенно печалит, потому что второго Дэдпула ставил Д. Литч, задавший сегодня стандарт боевых сцен (Джон Уик, Взрывная блондинка)… немного радует мысль о крутости Рейнольдса, без которого не было бы ни этого Дэдпула, ни этой интеграции… при всем веселье… чем больше веселья, тем ощутимее: какая же за всем этим зияет пустота КВМ… по сути Дэдпул и Росомаха — это потемкинская деревня, сон собаки — тотальное признание кризиса идей и попытка заполнить эту пустоту через её признание и высмеивание… Тем не менее, кассовые сборы уже перевалили за миллиард, и все это просто брюзжание… В общем, всем смотреть. Bye Bye Bye
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
тот самый момент, ради которого было придумано кино